В целом операцию можно было признать успешной - имитатор уничтожен, потерь в личном составе нет, если не считать нескольких раненых. В их ряды по чистой случайности затесался и Лукас, если можно посчитать случайностью преднамеренный выход на имитатора "один на один". За свою дерзость Майер поплатился десятком ссадин, неглубокими порезами от стекла на спине, и посеченными мелкими осколками руками. Уже после оперативник подметил, что при каждом вдохе правая сторона груди, куда пришелся мощный удар имитатора, отзывается резкой болью.
Конечно, можно было бы перевязаться на месте, да и отправиться сразу отдыхать, но когда куратор увидел окровавленного Лукаса в изорванной одежде, то в приказном порядке направил его в лазарет. По правде сказать, оперативник выглядел куда дерьмовее, чем чувствовал себя, но приказ есть приказ. Майера погрузили в микроавтобус и отправили прямиком к зданию организации. На подземной парковке его высадили прямо у лифта, и сопроводили практически до самых дверей медиков (а ведь невиданные почести для такого маленького человека).
- Эм, привет. Мне бы... - девушка на импровизированной регистратуре вздрогнула, увидев окрасившуюся в темно-красный цвет рубашку, порванную в нескольких местах, а так же запекшуюся кровь на лице оперативника, и испарилась до того, как тот успел закончить: - ...дежурного врача увидеть.
Не дожидаясь особых приглашений, Лукас прошел в двери приемного кабинета и присел на край застеленной кушетки. От непроизвольного глубокого вдоха ребра вновь напомнили о себе острой болью, так что оперативник в очередной раз поморщился. Похоже, что он заработал очередную трещину в ребре, или перелом.

Оперативник поднял наиболее здоровую руку и помахал вошедшему врачу:
- Привет, Док, - он с трудом удержал себя от усмешки, за которой бы обязательно последовала бы новая вспышка боли, - Еще не забыла как держать нитку с иголкой?
Нельзя сказать, что оперативники специально старались избегать попадания в лазарет, или что кто-нибудь из них боялся лечиться. Просто в их работе было столько опасностей, что любой порез или ушиб считался сущим пустяком. В самом деле, зачем лишний раз обращаться к местным эскулапам по поводу повышенной температуры, если завтра тебя может запросто убить какой-нибудь психованный имитатор.  Что поделаешь, издержки профессии.
Потихоньку расстегивая одной рукой уцелевшие пуговицы на форменной рубашке (ну и что, что та уже больше походила на кусок багровой тряпки), Лукас между делом осведомился:
- А та девушка с регистратуры, она новенькая? Она так побледнела, что я уж подумал, упадет в обморок.
Однако под пристальным взглядом Кристины заболтавшемуся оперативнику стало несколько неуютно, поэтому он поспешил ответить на её просьбу-приказ "показывать и рассказывать":
- В общем, мною опять разбили стекло. Возможно мелкие осколки остались в ранах, хотя по ощущениям они все болят и горят как протуберанцы, - Лукас поднял ладони так, чтобы их можно было увидеть, - Еще я основательно порезал ладони, так что прошу освободить меня от написания отчета о операции.
Последнее было скорее неловкой шуткой, чтобы хоть немного умаслить врача, вынужденного каждый раз подолгу оставаться на работе, чтобы заштопать очередного оперативника-героя. Пока Майер рассказывал всю свою "историю болезни", пытаясь активно жестикулировать руками, пол рядом с кушеткой, да и сама кушетка покрылись мелкими каплями крови, стекающей с правого плеча на локоть. Сам оперативник уже вряд ли мог бы вспомнить, что потерял примерно пол-литра крови, но по косвенным признакам вроде усталости и легкого недомогания понял, что с этим пора что-то делать.